Ю.А.Буранов
2 апреля
1932 года, за несколько дней до смерти академика Михаила Покровского,
"изъяли его секретную переписку без предварительного просмотра и опечатали
в двух пакетах". "В
папках личного архива академика один из документов (под №13) был на-зван так:
"Изложение расстрела семьи Романовых (печатн. на машинке), без
подписи". Другой же, под №12, значился как: "Рукописные записки
М.Н.Покровского о расстреле Романовых".
В 1989
году Э.Радзинский и Г.Рябов объявили на весь мир: найденная ими "записка
принадлежит цареубийце Якову Юровскому. Рябов
заявил, что именно "записка" Юровского помогла установить ему место
подлинного захоронения останков царской семьи"
На
Международной научной конференции в Екатеринбурге в августе 1992 года Ю.А.
Бурановым было заявлено: "Так называемая "записка Юровского"
написана отнюдь не им, а академиком Покровским. А информация, изложенная в ней,
вызывает массу сомнений.
"Странности"
и противоречия бросаются в глаза. Удивительно, но датируемая 1920 годом
(датировка, кстати, произошла в 60-х годах) "записка" приводит
информацию, известную в 1918-1919 годах узкому кругу следователей
"белого" движения. Откуда мог знать Покровский существенные детали
страшного процесса глумления над трупами Царской Семьи и ее приближенных? В
"записке" Покровского приводятся следующие факты "первого"
"захоронения" трупов в шахте в районе деревни Коптяки. Их, якобы,
бросили туда 17 июня 1918 года. Когда жгли одежду убитых, то здесь, у шахты,
"коечто было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных
гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них были оторваны некоторые
части". Именно этим, продолжает он, и объясняется нахождение на этом месте
белыми оторванного пальца и т.п. Отсюда ясно, что "записка"
Покровского писалась им уже после выхода в 1920-24гг. книг Вильтона, Дитерихса,
Н.А.Соколова и других, изданных в Лондоне, Владивостоке, Париже и Берлине. В
них-то и были изложены упомянутые выше детали".
Далее
историк пишет, что после извлечения трупов из шахты, комендант повез их
хоронить в район более глубоких шахт, расположенных по Московскому тракту. В 9
часов вечера 18 июля 1918 года караван смерти пересек линию железной дороги, в
полуверсте от которой трупы были перенесены с повозок на грузовик. Но,
поскольку он постоянно застревал, оставалось, говорится в "записке",
не доезжая до шахт, "хоронить или сжечь". При этом сожгли, пишет
Покровский, по ошибке не тех. Процитируем текст "записки":
"хотели сжечь Ал-ея и А.Ф. (т.е. Цесаревича и
Императрицу - Ю.Б.), но по ошибке вместо последней с Ал-ем сожгли фрейлину".
Останки сожженных (подчеркнем это) не найдены до сих пор ни следователем Соколовым
в 1919 году, ни археологической экспедицией РАН в 1993-м. А Покровский уверенно
писал: "похоронили тут же, под костром, останки и снова разожгли костер,
что совершенно скрыло следы копания".
Приведем и
другой факт. В "записке" можно прочесть: "всего было расстреляно
12 человек: Н(икол)ай, А.Ф., четыре их дочери: Татьяна, Ольга, Мария и
Анастасия, доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, еще повар и
фрейлина" (дальше упомянут еще и Алексей). Итак, из "записки",
являющейся документальной основой всего "следствия", ведущегося с
1991 года по настоящее время, и называемой не иначе как только "Записка
Юровского", констатируем следующее: "комендант"
"забыл", сколько все-таки он человек расстрелял (11 или 12), добавив
при этом несуществующего "второго" повара, исказил фамилию другого
(вместо Харитонова назвал фамилию "Тихомиров", еще забыл фамилию
"фрейлины" (т.е. "горничной") Демидовой.
К
сказанному можно добавить, что "записки" Покровского содержат массу
других неточностей. О них спотыкаешься на каждом шагу, изучая
"мемуары" Юровского, подписанные им и датируемые апрелем - маем 1922
года, а также его выступления перед партактивом в Свердловске в 1934 году. Все
они полны противоречий и довольно неуклюжих попыток скрыть истинную картину
расстрела и последующего "захоронения" Царской Семьи и Ее
приближенных. Так, скрупулезный анализ "мемуаров" Юровского прямо
указывает на то, что их писал литобработчик, а печатались они на Урале (в
Екатеринбурге, как известно, в 1919-1920гг. Юровский служил председателем
Губчека).
На
последней странице "машинописной" записки Покровского (в отличие от
рукописного "оригинала") есть два рукописных абзаца. Текст одного из
них гласит: "Коптяки (деревня близ Ганиной ямы, где, как считал Соколов,
сожгли трупы Царской семьи. - Ю.Б.) в 18 в. (верстах) от Екатеринбурга, к
северо-западу. Линия ж.д. (железной дороги) проходит на 9-ой версте между
Коптяками и Верхисетским заводом. От места пересечения жел(езной) дор(оги)
погребены в саж(енях) во 100 ближе к В.Исетскому заводу". Итак, уже не
"в полуверсте", как говорится в основном тексте, а "во 100
саженях" находилось место погребения. Официальное следствие с 1991 года
долго не проводило экспертизу почерка отмеченных "приписок". Когда
оно сделало это, мне не известно. Впрочем, уже в 1996 году, когда я тщетно
пытался организовать симпозиум по документальной истории цареубийства, мне
недвусмысленно дали понять (не буду называть фамилии) примерно следующее: а
зачем? Генетическая экспертиза все подтвердила, и, вообще, не важно, кто писал
записку - Юровский или Покровский, ведь место захоронения останков указано
точно.
Поддержка
пришла с неожиданной стороны. В России на мои вопросы, поставленные в 1997 году
в интервью "Литературной газете", не отреагировал никто. Откликнулась
парижская "Русская мысль", поместившая статью, пожалуй, самого крупного
специалиста "Царского Дела" Николая Росса (именно он впервые
опубликовал часть протоколов Н.А. Соколова). Росс, корректно согласившись с
моей точкой зрения, процитировал выступление члена Государственной Комиссии по
проблеме убийства Романовых С.В. Мироненко. "У нас в архиве Российской
Федерации, - утверждал тот, - хранится специальное дело, которое было заведено
во ВЦИКе о Николае II. В это дело вложены воспоминания Юровского, на которых неизвестной
рукой сделаны некоторые приписки. Причем есть принципиально важная приписка о
месте, где Юровский зарыл останки (...). Это идеально совпало с тем местом, где
летом 1991 года были обнаружены эти скелеты (). Была проведена экспертиза
почерка приписок. Экспертиза дала абсолютно однозначное заключение. Приписки
сделаны рукой известного историка Михаила Николаевича Покровского".
Казалось
бы, все ясно: экспертиза проведена и показала то, что я утверждал давно. Но не
тут-то было. Далее Мироненко заявил, что записки являются "воспоминаниями"
Юровского, но "написаны (надо же!) Покровским". Все правильно:
признать, что весь комплект документов Покровского по Царскому Делу является ни
чем иным, как искусной фальсификацией, сегодня ни Мироненко, ни, тем более,
официальное следствие, длящееся 7 лет, уже не могут. Ибо это означало бы, что
Госкомиссия и следствие в течение 7 лет занимались делом никчемным. Тогда был
выбран, как им казалось, единственно верный путь: не изучив документов, но
уверив общественное мнение в том, что все решила генетическая экспертиза,
"следствие" "забыло" о сомнительном документе.
В 1958
году в Свердловский обком КПСС поступил пакет документов. Их послал сын Якова
Юровского, Александр. К несомненным подлинникам была приложена и копия
"Воспоминаний коменданта Дома особого назначения" Я.М. Юровского. Именно тогда пресловутая "записка"
Покровского получила название и дату, поскольку внизу машинописного текста
(копии) следовала приписка следующего содержания: "Этот материал передан
Я.М. Юровским в 1920 году М.Н. Покровскому, историку. А.Юровский". Таким
образом, сын Якова Юровскго, Александр, контр-адмирал в отставке, своей
подписью не только заверил уже известный нам "документ", но и раскрыл
имевшие место сокращения в словах, сделанных Покровским, т.е. своеобразно
"отредактировал" его (например, встречавшиеся в "записках"
историка буквы "А.Ф." читались теперь, как "Александра
Федоровна", "ком." - как комендант, "Е" - Ермаков и
т.д.
В письме
директору партархива А.Я.Юровский (по согласованию с другими родственниками,
включая Римму Яковлевну, свою сестру, арестованную во время сталинских
репрессий) выражал свое возмущение слухами, что его отец был "будто бы репрессирован
и расстрелян как враг народа". Опровержение о репрессии Я.М. Юровского
подтверждалось посланным им же некрологом. Он был опубликован в "Правде"
партийным комитетом советского контроля при СНК СССР". В нем сообщалось,
что Я.М. Юровский умер в ночь на 2 августа 1938 года в кремлевской больнице.
Вот почему, получив копию "записки", датированной А.Я. Юровским, из
Екатеринбургского партархива, сотрудники ИМЛ при ЦК КПСС в 60-х годах выделили
оригинал записки Покровского в особое отдельное архивное дело. И озаглавили его
как: "Статья М.Н.Покровского о расстреле Николая II и его семьи". Вот
откуда появился "1920 год" - со слов сына цареубийцы. Таким образом
дату написания Покровским "записки" обосновал Александр Юровский со
слов отца.
А годом
раньше этой акции контр-адмирала другой участник Цареубийства Медведев-Кудрин
пытался утвердить в ЦК КПСС свое "первенство" в убийстве Николая II.
Это была уже не первая попытка доказательства сомнительного приоритета.
Позднее, в 60-е годы, за утверждение права "первой пули", выпущенной
его отцом в Императора, взялся сын Медведева-Кудрина. Его усилия увенчались
успехом: завотделом ЦК КПСС Ильичев дал соответствующую команду, и в 1964 году
в Радиокомитете СССР была организована запись воспоминаний участников
уничтожения царской семьи (не подлинник, а машинописный текст их воспоминаний
хранится сейчас в РЦХИДНИ и частично опубликован).
Что же
сообщили участники событий спустя десятки лет? Все "записавшиеся" в
Радиокомитете отвели должную роль в организации цареубийства Юровскому. Правда,
Медведев-Кудрин оказался непреклонен. В своих "воспоминаниях" он
по-прежнему утверждал: первая пуля, сразившая Императора, была выпущена именно
им. Рассказ же И. Родзинского, просидевшего несколько лет в сталинских лагерях,
достоин цитирования.
Вот что, в
частности, он сообщил: "вот, помню, Николай сожжен был, был этот самый
Боткин, я сейчас не могу вам точно сказать, вот уж память. Сколько мы сожгли,
то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это уже точно я не
помню. Вот Николая точно помню, Боткина и, по моему, Алексея. Ну, вообще,
должен вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин
жирный был. Поливали и жгли керосином, там что-то еще такое сильно действующее
(серная кислота - Ю.Б.), дерево тут подкладывали. Ну, долго возились с этим
делом. Я даже, вот, съездил, доложился, в город съездил и потом уже приехал.
Уже ночью было, приехал на легковой машине, которая принадлежала Берзину. Вот так,
собственно, захоронили".
Можно
привести множество и других нелепостей, увековеченных в записанных показаниях и
противоречащих версии, изложенной Яковом Юровским. Но ни одно из них не было
принято во внимание сотрудниками Генпрокуратуры, когда в сентябре 1995 года
заключение по данной проблеме они обосновали, опираясь на единственный документ
- "записку" Покровского, названную, разумеется, "запиской
Юровского". Тогда утверждалось, что и другие прямые участники событий 1918 года оставили воспоминания, в которых
основные детали гибели и погребения Царской Семьи совпадают с
"фактами", изложенными Юровским. Вроде, все здесь гладко, но с таким
"анализом" "документов" вряд ли согласится хотя бы один
историк, по-настоящему объективно оценивающий трагические события 1918 года в
Екатеринбурге.
Ибо
историю не обманешь. Генетика - наука молодая, а великую Клио не состаришь
никакой дезинформацией.
Первому и
главному фальсификатору цареубийства Михаилу Покровскому приписывают такую
интересную сентенцию: "История - это политика, опрокинутая в
прошлое". Что ж, если авторство афоризма подлинно, то никаких сомнений в
том, что записка Юровского - фальшивка, и быть не может. Ибо, руководствуясь
таким кредо, переписать в угоду сильным мира сего можно все, что только они
пожелают.
Так что, в
контексте исторической справедливости решение Правительственной Комиссии об
идентификации останков Царской Семьи, принятое недавно, отнюдь не точка. Скорее
- запятая.
Все тайное
становится явным. Раньше или позже - это уже другой вопрос.
Обстоятельства
гибели Романовых были отражены в целом комплексе документов, вывезенных
Н.А.Соколовым вместе с вещественными доказательствами и даже частью останков
Царской Семьи во Францию. До конца 80-х годов Россия не знала о существовании
архива Н.А.Соколова. Начавшееся в 1991 году после извлечения из могилы под
Екатеринбургом предполагаемых царских останков второе следствие не дало ни в
1995-м, ни в январе 1998 года научного анализа документов Соколовского архива.
Но
результаты следствия Н.А. Соколова расходятся с результатами следствия 90-х
годов, из которых явствует, что найдены были останки лишь девяти из одиннадцати
узников Ипатьевского дома. Именно останки, а не пепел.
Между тем,
новое следствие, имея в своем распоряжении целый комплекс архивных документов,
в течение 7 лет (а не четырех месяцев) так и не удосужилось убедительно,
аналитически документировано доказать (и опубликовать результаты), в чем же
ошибся Н.А. Соколов?
Проблема
"Царских Останков" документально-аналитически не исследована до сих
пор.
Материалы
Международной научной конференции "Царское дело и екатеринбургские
останки" г. Санкт-Петербург 26-27 апреля 1998 года.
Комментариев нет:
Отправить комментарий