Игорь АЗАРОВ,
главный редактор газеты "Новый Крым",
член Союза ревнителей Памяти Императора Николая II
Посвящаю эту свою работу прокурору РК Наталье Поклонской
Когда-то в очерке об Екатерине II крупнейший русский историк Василий Ключевский написал, что судить о деяниях и личности великой государыни стало легче, так как пропала политическая составляющая и настала благодатная для исследователя "историческая давность". Ключевский заблуждался. В отечественной истории, я в этом уверен, фактор "исторической давности" практически не работает. У нас любой отдаленности прошлое может иметь исключительную политическую актуальность…
Читаем и думаем
Допустим, покупаем мы газету "Совершенно секретно" (№ 32 (361) от 01. – 08.09.2015 г.) и на последней странице, в рубрике "Исторический календарь", находим такое: "5 сентября (23 августа по ст. ст.) 1915 г. император Николай II принял на себя звание Верховного главнокомандующего, сместив с этой должности великого князя Николая Николаевича. Общество, взбудораженное "Великим отступлением", это успокоило буквально на миг, но в целом сыграло фатальную роль и для страны, и для самого самодержца: последний на роль главнокомандующего не годился в принципе, не обладая для этого никакими способностями и качествами. Это решение негативно было воспринято в среде генералитета и кадрового офицерства, окончательно подорвав авторитет императора, и без того ничтожный в их глазах – еще со времен Русско-японской войны отношение к Николаю II в профессиональной военной среде было, мягко скажем, неоднозначным".
Складывается впечатление, что автор приведенных выше строк держал перед глазами том БСЭ 1-го издания, 1939 года.
Там черным по белому значилось: "Николай II был так же ограничен и невежествен, как его отец… Присущие Николаю II черты тупого, недалекого, мнительного и самолюбивого деспота в период его пребывания на престоле получили особо яркое выражение… До последней минуты Николай II оставался тем, чем был – тупым самодержцем, неспособным понять ни окружающей обстановки, ни даже своей выгоды".
Если мы размышляем и оцениваем факты и исторических личностей глазами 1939 года, а у нас, кстати, Санкт-Петербург до сих пор окружен Ленинградской областью, как и Екатеринбург – Свердловской, то все нормально; самое главное тут – не замечать в своих суждениях нелепиц, очевидных глупостей и противоречий, т.е. не принимать во внимание какую бы то ни было альтернативную точку зрения. Но это явно не для нас.
Примечательно, к примеру, как избранный нами исторический факт оценивает педвузовский учебник по истории, вполне добротный для 1990 года. Там написано так: "В те же дни Николай II решил сместить своего дядю Николая Николаевича с поста верховного главнокомандующего. Последний пользовался неплохой военной репутацией, имел авторитет в войсках. Занять же место главнокомандующего царь решил сам. Его пытались отговорить от этого шага, указывая, что в случае новых неудач вина будет ложиться именно на царя. Но Николай II был непреклонен". От личностных оценок царя ушли: врать не хотели, а сказать правду не осмелились.
Пойдем дальше. Российский историк Анатолий Уткин в своей книге "Забытая трагедия. Россия в Первой мировой войне" (это 2000 год) пишет: "В тот час поражений император Николай Второй совершил шаг, против которого его уговаривали все министры и в пользу которого безоговорочно выступала лишь его супруга. Он принял личное командование над русской армией… Царь Николай объяснил этот свой шаг крайностью положения и исторической ответственностью монархии… Нужно отдать должное его пониманию национальной жертвы, ставящей вопрос об ответственности верховного правителя".
Но мы хотим разобраться поглубже и, собирая материалы, находим в академическом журнале "Вопросы истории" (№ 10, 2012 г.) статью московского профессора Василия Цветкова о генерале М.В. Алексееве – ближайшем военном сотруднике Николая II, начальнике штаба верховного главнокомандующего. Там обращаем внимание на следующее утверждение: "Становилось очевидным, что скорого окончания военных действий ожидать не приходится. В этой обстановке вполне оправданным выглядело решение Николая II возглавить действующую армию и флот, принять должность верховного главнокомандующего".
А вообще-то можно было сразу цитировать Антона Антоновича Керсновского (1907–1944), автора самых лучших трудов по истории русской армии: "Это было единственным выходом из создавшейся критической обстановки. Каждый час промедления грозил гибелью. Верховный главнокомандующий и его сотрудники не справлялись больше с положением – их надлежало срочно заменить. А за отсутствием в России полководца заменить Верховного мог только Государь".
При этом совершенно очевидно, что сам Николай II свои полководческие таланты оценивал трезво и прекрасно понимал, что его именем будет названы победа или поражение – и чем он лично рискует.
…избавь нас от лукавого (Мтф; 6:13)
Лукавый – если это прилагательное – двуличный, лживый, с двойным дном. Если же лукавый – существительное, речь идет о чёрте, "отце лжи".
В русской армии это прозвище, Лукавый, прочно закрепилось за двоюродным дядей царя, великим князем Николаем Николаевичем (1856–1929) – "за ограниченность духовных качеств, злой и высокомерный характер". Так что, как видим, "популярность" этого деятеля в войсках была особого рода.
"За импозантной наружностью двухметрового великого князя и внешней жесткостью его общения крылась нерешительность, вера в то, что некая высшая сила творит дела человеческие", – так писал о Николае Николаевиче в своей знаменитой книге "1 августа 1914" советский историк Николай Яковлев. Там же можно найти пророческое мнение о великом князе, высказанное графом
С.Ю. Витте: "Он натворил и, вероятно, еще натворит много бед России".
Назначенный с вступлением Российской империи в Первую мировую войну русским верховным главнокомандующим, Николай Николаевич, многими считавшийся и мнивший себя великим полководцем, провалил все дело. Как пишет уже знакомый нам А.А. Керсновский, к лету 1915 года "на Россию надвинулась военная катастрофа". При этом сам главнокомандующий и его ближайшее окружение (генералы Янушкевич, Данилов и др.) находились в состоянии, близком к истерике.
Прибывший 5 мая 1915 года в Ставку император так описывает эту картину: "…Бедный Н., рассказывая мне все это, плакал в моем кабинете и даже спросил меня, не думаю ли я заменить его более способным человеком… Он принимался меня благодарить за то, что я остался здесь, потому что мое присутствие успокаивало его лично".
К концу июля 1915 года немцам были сданы Варшава, Ковно, укрепления Бреста были взорваны, фронт стремительно откатывался на восток, началась эвакуация Риги. Ставку пришлось перевести из Барановичей в Могилев.
Но не только военные неудачи торопили Николая II удалить двоюродного дядюшку с капитанского мостика.
В своих мемуарах бывший военный министр
В.А. Сухомлинов (1848–1926) свидетельствует: "Мания величия великого князя дошла до того, что он стал вмешиваться в дела Совета министров… Вскоре началось паломничество в Ставку лиц, никакой связи с задачами и обязанностями верховного командования не имевших, но искавших предлога для поездок туда. Николай Николаевич весь был всесильным человеком".
А такое примечательное свидетельство обнаруживаем в мемуарах тогдашнего французского посла графа Палеолога. Дипломат пишет, что о предстоящей отставке Николая Николаевича ему поведал российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов.
"Государь, несомненно, хотел показать, что для него настал час осуществить царственную прерогативу – предводительствовать армией", – сообщает министр французскому послу. И многозначительно добавляет: "Если у него были другие мотивы, я предпочитаю их не знать".
Надвигающаяся военная катастрофа – неужели Николаю II нужны были "другие мотивы"?
По династической линии великий князь Николай Николаевич стоял от престола очень далеко, он представлял одну из младших ветвей династии и законным путем корону получить никак не мог. Сделать двоюродного дядю царя русским государем мог только дворцовый переворот. Не подготовка ли этого переворота настолько отвлекала внимание и силы верховного главнокомандующего, что он практически упустил из вида ход боевых действий? Впрочем, скорее всего, если дело реально вели к перевороту, срабатывал принцип "чем хуже – тем лучше". Ставка превратилась в клубок политических интриг. Кое-кто уже, опережая события, пока только шёпотом, именовал главкома Николаем III.
Путем многоходовой сложной интриги ("дело полковника Мясоедова") Николай Николаевич смог добиться отставки и ареста военного министра Сухомлинова, очень близкого лично Николаю II человека. Казалось, что переворот вполне реален. Все нити заговора сходились к Александру Ивановичу Гучкову (1862–1936), лидеру октябристов, побывавшему в 1910–1911 гг. председателем III Государственной думы. Гучков по своей глубинной сути был энергичный и изобретательный авантюрист, причем мотивы его поступков определялись не политической конъюнктурой, а сугубо личными симпатиями и антипатиями…
"Истинный смысл совершившегося"
Историк Константин Залесский, составитель биографического словаря "Первая мировая война. Правители и военачальники" (2000 г.), указывает, что в принятии Николаем II обязанностей верховного главнокомандующего не было ничего чрезвычайного: по Основным законам Российской империи именно царствующий монарх осуществлял верховное командование вооруженными силами государства. Поэтому как раз 20 июля 1914 года в Манифесте пришлось объясняться, почему ("по причинам общегосударственного характера") не царь, а великий князь Николай Николаевич становится во главе армии.
Таким образом, следуя за буквой Закона, император брал в руки то, что ему полагалось взять с самого начала.
При этом, зная об амбициях дядюшки, Николай II вовсе не был уверен (!), что удаление Николая Николаевича и его окружения из Ставки пройдет без сопротивления. Царь решил написать Николаю Николаевичу письмо, да так и не отправил его. Зато другое письмо царя полетело на Кавказ – наместнику графу И.И. Воронцову-Дашкову: именно на Кавказ планировалось перевести Николая Николаевича, Янушкевича и Данилова, командовать Кавказским фронтом; при этом Николай Николаевич должен был стать и наместником – Воронцову-Дашкову надо было уступить ему место, за которое хворавший (умрет в январе 1916 года) последний хозяин дворца в Алупке вовсе не цеплялся.
Илларион Иванович поспешил ответить своему государю: "Разжалование его из попов в дьяконы сильно затрагивает его самолюбие и не может не быть для него крайне тяжелым". Иными словами, опытнейший старый царедворец хотел сказать: никакого доверия Николаю Николаевичу – глаз да глаз!
Николай II провел операцию по удалению дядюшки из Ставки со всеми предосторожностями: сначала в Ставку прибыл военный министр А.А. Поливанов, выведший из игры начальника штаба – Н.Н. Янушкевича сменил М.В. Алексеев.
А уж потом пришлось удалиться и самому Лукавому.
"После отъезда Великого князя стало как-то легче. Как будто разразилась гроза, – писал начальник личной охраны Николая II генерал А.И. Спиридович (1873– 1952). – Кто знал истинный смысл свершившегося, крестились. Был предотвращен государственный переворот, предотвращена государственная катастрофа".
Даже Спиридович не понимал, что заговор в Ставке всего лишь приманка!
Капкан захлопнулся
Пасху 1917 года уже отмечали, не поминая царя. Это было необычно и непривычно. РПЦ с неописуемой легкостью перестроилась и запретила в храмах молиться за "помазанника", которого только что вынудили отречься. В первый день Пасхи, 2 апреля, Марина Цветаева написала известные строки:
Помянёт потомство
Ещё не раз – Византийское вероломство Ваших ясных глаз.
А чем еще можно было попрекнуть самодержавного русского царя? Все мифы про кровавого, тупого, убогого, невежественного победители придумают чуточку позже…
Николай II, принимая обязанности верховного главнокомандующего, во-первых, наводил порядок на фронте и в Ставке (это тогда удалось!) и, во-вторых, срывал грязные заговорщические планы Гучкова и Николая Николаевича – так думали многие, те же Поливанов и Сазонов, Спиридович и Палеолог.
Но никакого серьезного заговора в пользу Николая Николаевича к лету 1915 года не было. Возможно, сам Николай Николаевич и его генералы (и даже Гучков!) в заговор верили. Это было удобно тем, кто реально взялся за развал России.
Масонская закулиса – Великий Восток Народов России – уже все переиграл. Николай III был бы слишком непредсказуемым и авторитарным царем, "дядю Николашу", как сейчас говорят, просто "слили". Да и Гучков для ВВНР, при всей его активности, не был ключевой фигурой. К власти рвались Керенский, Терещенко, Некрасов, Коновалов, Шингарев – молодые, наглые, зубастые. Сценарий менялся по ходу спектакля.
Развал армии, истерика в Ставке, огромные потери и заговор неумного Николая Николаевича? Очень хорошо. Пусть царь все это заглатывает – бросает Петроград, едет в Могилев… Не получив личного контроля над армией (всем заправляет генерал М.В. Алексеев, вовлеченный уже в ноябре 1915 года в НАСТОЯЩИЙ заговор) и утратив повседневный контроль над правительством и Думой, русский царь становится фигурой слабой и уязвимой.
Видимо, император Николай думал, что победоносный государь неприкосновенен и что успех на фронтах (мой успех – моя крепость!) гарантирует державу от внутренних потрясений. Он и представить себе не мог, что особых побед от него и русской армии господа союзники и их российские масонские коллеги вовсе не ждали. Надо было только держать фронт – не больше. Ибо победоносный русский царь пугал либералов и демократов в Лондоне, Париже и Вашингтоне куда больше, чем берлинский и венский кайзеры с турецким султаном, вместе взятые и втрое умноженные. России не должно было оказаться в числе победителей. Для этого все средства были хороши!
Видный меньшевик, член Верховного совета ВВНР Николай Чхеидзе (1864–1926) писал: "Переворот мыслился руководящими кругами (масонов. – Авт.) в форме дворцового переворота; говорили о необходимости отречения Николая II и замены его. Кем именно, прямо не называли, но думаю, что имели в виду Михаила. В этот период Верховным советом был сделан ряд шагов к подготовке общественного мнения к перевороту. Помню агитационные поездки Керенского и других в провинцию, которые осуществлялись по прямому поручению Верховного совета. Помню сбор денег для такого переворота".
Капкан захлопнулся! Царь Николай – виртуозно сыграли на его исключительном чувстве долга! – не мог не отправиться спасать страну в захолустный Могилев, а через полтора года господа либералы и их западные покровители, перевербовав верхушку русского генералитета, подло вытащили из-под венценосца русский трон…
Вся эта история ни для кого не закончилась хорошо. Масонские и околомасонские интриганы погубили монархию. Потом отшвырнули от власти свое старшее поколение (Милюкова, Гучкова, Родзянко, Львова). Потом перегрызлись между собой – пока всех их не отправили в политическое (и не только!) небытие большевики. Николай II, наделавший много ошибок, все искупил своей мученической смертью.
Без отмщения не остался ни один из его палачей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий