Симферополь, 13 февраля - Наша Держава (Игорь АЗАРОВ, обозреватель НД). 1913 год! Большинство наших читателей прекрасно помнит, что вплоть до развала Союза достижения СССР было принято сравнивать именно с уровнем 1913 года. И все очень радовались, если по числу самолетов, тракторов и газовых колонок этот уровень был перекрыт. При этом помалкивали о том, что за годы «народной власти» так и не смогли дотянуться, скажем, до бездефицитного бюджета, который императорский минфин свел в 1913 году…
29 января исполнится 70лет со дня смерти человека, которому наша история обязана процветанием 1913 года и которого почти забыли. С 1911 по 1914 год правительство Российской империи возглавлял Владимир Николаевич Коковцов, о котором я хотел сегодня рассказать. Коковцову повезло: он смог бегством спастись от красного террора и мирно закончить свои дни во Франции, едва не дотянув до своего 90-летия. При всем том рассказ о нем был бы для современного читателя скучноват. И я решил написать, какая судьба досталась всем премьерам Российской империи.
История русской бюрократии, имперского государственного аппарата — совершенно отдельная тема. Лишь 19 октября 1905 года действовавшие практически самостоятельно министры были объединены в правительство с коллективной (правда, несколько специфической) ответственностью — был создан Совет министров. До февраля 1917 года российскими премьерами успели побывать семь человек:
1. С.Ю. Витте — 19.10.1905 — 22.04.1906
2. И.Л. Горемыкин — 22.04 — 08.07.1906
3. П.А. Столыпин — 08.07.1906 — 05.09.1911
4. В.Н. Коковцов — 12.09.1911 — 30.01.1914
5. И.Л. Горемыкин (второй раз) — 30.01.1914 — 20.01.1916
6. Б.В. Штюрмер — 20.01 — 10.11.1916
7. А.Ф. Трепов — 10.11 — 27.12.1916
8. Н.Д. Голицын — 27.12.1916 — 27.02.1917
Из этих семерых трое были убиты, одного замучили в тюрьме, и еще троим судьба дала умереть своей смертью. Но по порядку.
Витте Сергей Юльевич (1849—1915) — мне уже приходилось подробно писать о нем (см. «Крымское впремя» от 18 и 25.06.2009 г.), поэтому буду краток. Вне сомнения, Витте — выдающийся государственный деятель, замеченный и введенный в узкий круг высшей элиты Александром III. В 1892 был министром путей сообщения, в 1892—1903 — министром финансов. В 1903—1906 году Витте возглавлял моловлиятельный декоративный орган — Комитет министров; он тяжело переживал потерю поста министра финансов — реальную огромную власть. Николай II (не без оснований!) Сергея Юльевича не любил, не доверял и избавился от Витте при первой же возможности. Витте начал интриговать, пытался «свалить» Столыпина, потом Коковцова, искал подходы к Распутину, надеясь с помощью «старца» вернуться во власть. Но хитрый Распутин в одной из своих бесед обронил такую фразу: «Вот Витя (т.е. Витте) у нас — самый умный, а Папу (т.е. царя) уж больно не любит». В своих мемуарах Витте оболгал не только нелюбимого Николая II, но и своего благодетеля — Александра III. Умер Сергей Юльевич своей смертью — от менингита. Могила на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге. Его смерть Николай II прокомментировал так: «Большой очаг интриг погас вместе с ним».
Горемыкин Иван Логгинович(1839—1917) — опытнейший и грамотный администратор, прошедший все этапы успешной чиновничьей карьеры. В 1895—1899 годах был министром внутренних дел, Совет министров возглавлял дважды, пользовался особым расположением Николая II. В нашей исторической традиции (я о советских временах) Горемыкина принято было выставлять этаким замшелым пнем (у того же Пикуля в «Нечистой силе»). Очевидно, что Иван Логгинович был совсем иным человеком. Вдумайтесь в эти написанные им строки: «Основной действительной силы государства, какова бы ни была его форма, есть развитая и окрепшая к самостоятельности личность; выработать в народе способность к самоустройству и самоопределению может только привычна к самоуправлению, развитие же бюрократии и правительственной опеки создает лишь обезличенные и бессвязные толпы, людскую пыль». Под этими словами охотно подпишется любой современный и демократ, и либерал. Впрочем, с годами наш герой действительно пришел к взглядам консервативно-охранительным. Но реакционером он точно не был. Возможно, высшая власть сваливалась в его руки слишком поздно — Горемыкина одолевали старческие недуги.
Кстати, он смог получить все предельно высокие почести и награждения. В 1910 — почетный чин статс-секретаря, в 1915 — орден Св. Андрея Первозванного, а в 1916 — ранг госслужбы, эквивалентный в армии званию генерал-фельдмаршала. Добавим, что Горемыкин, богатый помещик и домовладелец, не был казнокрадом и не брал взяток. Не был он и марионеткой Распутина.
После февральской революции экс-премьер оказался в Петропавловской крепости, но предъявить ему было решительно нечего. В мае 1917 старца освободили, и Иван Логгинович с семьей отбыл на Кавказ — под Сочи у Горемыкиных была дача. Там 11 декабря 1917 года все они и погибли. Якобы это было нападение уголовников — история крайне темная! Горемыкин, его жена и дочь были задушены, зять (полковник) убит выстрелом в висок. Отпевали несчастных вСвято-Никольском соборе, на месте которого потом оказался… пивбар «Золотой петушок».
Сохранились ли дача Горемыкина (в районе санатория «Заполярье»), где Иван Логгинович и его родные упокоились, я не знаю…
Столыпин Петр Аркадевич (1862—1911) — об этом русском гении не пишу здесь ничего, отсылая вдумчивого читателя к своей же статье за сентябрь 2011 года.
Коковцов Владимир Николаевич (1853—1943) — двойной юбиляр 2013 года. Своих симпатий к этому персонажу не смог скрыть даже оплевывавший многих достойных людей предреволюционной эпохи Валентин Пикуль: Коковцов был явно на своем месте и плоды его работы очевидны. В отличие от Витте и Столыпина, под началом которых ему довелось трудиться, Владимир Коковцов никогда не претендовал на роль лидера, государственного деятеля, великого политика. Это был… бюрократ. Но именно такой, о каких мечтает любая государственная машина — грамотный, честный, чуждый интриганства, компетентный и ответственный специалист. Власть не прельщала Коковцова. Есть предание, что Николай II, предлагая Владимиру Николаевичу возглавить правительство, сказал: «Надеюсь, вы не будете меня так заслонять, как это делал покойный Столыпин». В устах предельно скромного и корректного царя такие слова — откровение. Очевидно тщеславный Столыпин действительно перегибал палку… А Коковцов просто трудился.
В 1896—1902 он был товарищем (заместителем) министра финансов — у С.Ю. Витте. В 1902—1904 гг. Коковцов занимал ответственнейший пост государственного секретаря, отвечая за работу Государственного совета и его связь с министерствами. В 1904—1905 и 1906—1914 годах — он министр финансов Российской империи.
В сфере своей деятельности Коковцов навел идеальный порядок. Иностранцы признавали, что два российские министерства (финансов и путей сообщения) функционировали много успешнее аналогичных ведомств в Европе. Став главой Совета министров, Коковцов удержал за собой минфин. Современник прямо констатировал: «На посту предсовмина Коковцов оставался исключительно министром финансов».
Имея перед глазами фигуры С.Ю. Витте, П.А. Столыпина и В.Н. Коковцова, повторять басню о кадровой нищете России и «бестолковом правлении» Николая II — просто глупо. Но уволив в начале 1914 года Коковцова в отставку и вновь вверив правительство инертному, но удобному Горемыкину, монарх действительно совершил фатальную ошибку. Кстати, в день отставки с постов премьера и министра финансов Коковцов — в утешение что ли — получил графский титул. Если не ошибаюсь, Владимир Николаевич стал последним графом в истории Российской империи.
В 1914—1917 годах В.А. Коковцов серьезно занимался бизнесом, все-таки это был опытнейший финансист с колоссальными связями. Февральскую революцию он встретил в своем имении, откуда перебрался в Кисловодск. Позже, спасаясь от пристального интереса ВЧК к своей персоне, граф Коковцов в районе Сестрорецка перешел границу и уже в ноябре 1918 года начал обживаться во Франции.
Коковцов успел написать обширные мемуары, где нашел в себе силы признать многие свои ошибки (в т.ч. по отношению к Николаю II) и заблуждения. В 1923 году граф В.Н. Коковцов возглавил Союз верных (ревнителей) памяти Императора Николая II.
Умер наш герой в Париже и обрел вечный покой на знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де Буа. Потомки графа и сегодня проживают во Франции и носят фамилию де Флиге.
Кстати, Союз ревнителей памяти Императора Николаю II действует и в Крыму, возглавляет его мой коллега и друг Алексей Васильев.
После таких титанов, как Витте и Столыпин, таких мастеров бюрократического дела, как Горемыкин и Коковцов, фигуры трех последних русских премьеров справедливо покажутся малозначительными. Ни один из них, это нужно сказать со всей определенностью, не годился для предоставленной роли. Это не значит, что Штюрмер, Трепов и Голицын бездарно вели страну к гибели. Время требовало более масштабных личностей, но увы, их в высшем эшелоне власти не оказалось.
Штюрмер Борис Владимирович (1848—1917)— самый оболганный, самый оплеванный из всех, с самой жуткой судьбой…
Я очень люблю фильм Элема Климова «Агония» (1974 г.) — превосходная постановка, блистательные актеры. Смотрится как откровение — если, конечно, русская история зрителю близка. И ни слова правды! Пикулевщина чистейшей воды, выполненная с точки зрения ремесла блестяще. Чего, собственно, хотеть, если эпиграфом к фильму идут «мудрые» ленинские строки — из своего прекрасного европейского «далека» Ильич разглядел «всю суть царской монархии», «всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее…» Эта фраза стала идеологической установкой, матрицей для всех советских историков, писателей, кинематографистов, обращавшихся к событиям последних лет царствования Николая II. С Распутиным все ясно; но если была «царская шайка», то кто же в нее входил? Странно, что в «Агонии» как-то «пощадили» Горемыкина — он там представлен даже с некоторым сочувствием. Но Штюрмер! Сцена, где происходят «смотрины» — Штюрмер в ожидании назначения на пост премьера представляется Распутину — виртуозно сыграна Владимиром Осеневым (Штюрмер) и Алексеем Петренко (Распутин). И целиком на совести сценаристов и режиссера. Повторяюсь: никого из российских премьеров так густо не мазали грязью, как Штюрмера!
Попытаемся разобраться. Штюрмер был обрусевший потомок австрийских немцев, кстати, не католик, не лютеранин, а православный. В 1894—1896 годах он губернаторствовал в Новгороде, а в 1896—1902 — в Ярославле. Показал себя образцовым администратором. Сплетни о том, что в Ярославской губернии «каждый крестьянский двор, каждая лавка, каждый кабак» были обложены данью в пользу губернатора, — клевета. А еще клевета — «крайнее невежество» Штюрмера. Впрочем, и Пикуль, и создатели «Агонии» вряд ли знали, что Борис Владимирович Штюрмер был почетным членом Владимирского, Ярославского, Нижегородского, Костромского и Тверского археологических комитетов, сотрудничал с Императорским Археологическим институтом, проводил в «своих» губерниях съезды археологов и еще состоял во множестве исторических и правительских обществ. Воровать и вымогать взятки российский губернатор на рубеже XIX—XX веков, конечно, мог. Возможно, и наш герой что-то имел. Но вот пример: гродненский губернатор Добровольский (его Распутин протащит на пост министра юстиции в самом последнем составе императорского правительства) попался в взятках. Лишь связи жены, урожденной княжны Друцкой-Соколинской, позволили с огромным трудом замять скандал. Добровольского сделали сенатором, и сидел он, как мышь под веником, пока не влез в доверие к Распутину. И любой серьезный историк скажет: да, Николай Александрович Добровольский (1854—1918; расстрелян большевиками) — единственный (!!!) министр, которого в правительство впихнул Распутин. Да и не сам, естественно, а через царицу.
Так что если Штюрмер и «брал», то с огромной оглядкой. В высших сферах ему доверяли: из Ярославля Борис Владимирович был переведен в аппарат МВД и назначен директором одного из департаментов. Не был он и случайным человеком в политике. В Петербурге вокруг Штюрмера сложился сильный политический кружок, который имел определенное влияние в лагере монархистов. Став в январе 1916 года премьером, Штюрмер с 3 марта по 7 июля был и министром внутренних дел, а затем до конца премьерства и министром иностранных дел.
А теперь можно открыть секрет всеобщей ненависти к Штюрмеру. Вот ключ к замочку: наш герой действовал «… с чрезвычайной смелостью и настойчивостью в деле обеспечения русских выгод в случае успешного окончания войны и добился согласия союзников на все русские требования. За это его крайне невзлюбили союзные представители, ведшие против Штюрмера настоящую травлю».
У России был огромный шанс победить в Первой мировой войне. Русские хотели иметь Босфор и Дарданеллы, сохранить за собой Польшу и Финляндию, получить «сферы влияния» на Ближнем Востоке. Это означало бы серьезное перераспределение сил в мировом масштабе. Парижу и Лондону нужны были только русские солдатики, пушечное мясо.
Не столько кайзер, спонсировавший Ленина и его шайку, сколько «демократические» господа из Парижа и Лондона, обрушившие денежный дождь на русских либералов и масонов, готовили крушение Российской империи. И Штюрмер, требовавший от союзников выполнения всех обязательств, оказался крайне неудобен.
В ход пошла «тяжелая артиллерия» — 1 ноября 1916 года с думской трибуны лидер правых либералов П.Н. Милюков прямо обвинил Штюрмера (и императрицу) в государственной измене, в работе на немцев.
При этом сам Милюков прекрасно знал, что лжет. Дальше — больше. Из столиц Антанты от Николая II начали требовать отставки Бориса Владимировича. И 10 ноября 1916 года Штюрмер был удален с поста премьера и министра иностранных дел. Либералы ликовали — в Париже и Лондоне их масонские друзья торжествовали победу…
Отречение Николая II оказалось катастрофой для Штюрмера — экс-премьер угодил в каземат Петропавловской крепости. Следователи Временного правительства, впрочем, не обнаружили ничего: ни следов коррупции, ни доказательств шпионажа в пользу Германии. Нужно было выпускать старика, но на дыбы встал Керенский — уж слишком многое мог бы рассказать Штюрмер, окажись он на свободе. Из Петропавловки Бориса Владимировича перевели в Кресты, в тюремную больницу. Современный историк пишет: «Штюрмер был буквально замучен революционной солдатней, караульные даже не позволили родным и близким попрощаться с умиравшим стариком».
Трепов Александр Федорович (1862—1928) — министр путей сообщения, он сохранил этот пост и на срок своего кратковременного премьерства (ноябрь—декабрь 1916 года). Трепов родился в Киеве, сейчас, по новым веяниям, его можно было бы назвать «украинским политиком». Братья Треповы представляли собой влиятельный политический клан: Федор Федорович был генерал-губернатором в Киеве, Дмитрий Федорович — генерал-губернатором в Петербурге, а наш герой, Александр Федорович, даже правительство возглавил.
Кстати, назначение А.Ф. Трепова премьером здорово бьет по «распутинской легенде» — новый премьер дал себе слово вышибить «старца» из придворных сфер. Распутин как огня боялся дюжего Трепова, который мог и морду набить, если потребовалось бы.
Но у Распутина нашлись враги пострашнее — британская разведка: 16 (29) декабря 1916 года, во дворце князей Юсуповых на Мойке, Распутин был убит англичанами. Официально статус «убийц» достался, правда, совсем другим людям… Убийство Распутина вызвало серьезный политический кризис — 27 декабря Трепов получил отставку.
В дальнейшем Александр Федорович принимал участие в организации Белого движения; умер Трепов во Франции, в Ницце.
Голицын Николай Дмитриевич (1850—1925)— представитель знатнейшей русской фамилии, князь, последней из премьеров императорской России. Современник писал о князе: «Милейший человек, но не государственный деятель большого калибра».
Репутация Голицына была безупречной. Даже ленинские заклинания о «царской шайке» не бросили тень на Николая Дмитриевича Высокое назначение было для Голицына неожиданным (и не слишком приятным!) — князь давно сам себя не считал действующим политиком. Правда, хороший административный опыт у Голицына имелся: он был Архангельским (1887—1893), Калужским (1893—1897) и Тверским (1897—1903) губернатором. В 1903 году Голицына сделали сенатором, что негласно означало конец (и венец) карьеры.
Когда в мае 1915 года потребовался дельный и честный чиновник высокого ранга, чтобы возглавить Комитет по оказанию помощи русским военнопленным во вражеских странах, царю указали на князя Н.Д. Голицына. На новом посту Голицын тесно сотрудничал с императрицей Александрой Федоровной, много делавшей для поддержки инвалидов и военнопленных.
Мягкость, деликатность, исполнительность и исключительная личная порядочность Голицына произвели на Александру наилучшее впечатление. Назначение князя на пост премьера — дело ее рук. Впрочем, через царицу же Распутин протащил в правительство Добровольского (см. выше), а Бадмаев, авантюрист похлеще Распутина, добился назначения на пост министра внутренних дел своего пациента — полувменяемого А.Д. Протопопова. Голицын сразу начал борьбу с Протопоповым, но время русской монархии стремительно заканчивалось.
После отречения Николая II весь состав правительства князя Голицына оказался в крепости. Впрочем, скоро князь был освобожден. За границу старик не уехал. При большевиках жил ремеслом сапожника и нанимался сторожить чужие огороды. Время от времени к экс-премьеру приходили «товарищи из органов», в 1920—1925 годах Голицын дважды арестовывался.
Третий арест закончился расстрелом 2 июля 1925 года.
Престарелого князя орлы из ОГПУ провели по «делу лицеистов» — гнусной фальсификации, в ходе которой были уничтожены педагоги и выпускники Александровского (Царскосельского) лицея…
Семь человеческих судеб. Граф С.Ю. Витте, растративший свой огромный дар политика и финансиста в борьбе за власть и умерший не у дел; И.Л. Горемыкин, верный и честный служака, убитый бандитами; П.А. Столыпин, последний титан империи, застреленный провокатором; граф В.Н. Коковцов, творец «чуда 1913 года», изгнанный из России; Б.В. Штюрмер, оклеветанный патриот, насмерть забитый в тюремном лазарете; А.Ф. Трепов — премьер на месяц с хвостиком; князь Н.Д. Голицын, стерегущий мещанские огороды и убитый «за компанию»…
Давайте сегодня воздадим каждому из них должное.
Комментариев нет:
Отправить комментарий